Перед вами — один из самых мрачных выпусков нашей рубрики «В деле». Судебно-медицинский эксперт с значительным опытом работы рассказал корреспонденту Сибдепо о различных аспектах своей деятельности, в числе которых интересные вскрытия, довольные родственники и другие особенности этой профессии. Мы настоятельно не рекомендуем прочтение этой статьи людям с неустойчивой психикой.
Профессиональные секреты сотрудников похоронного бюро: как поступают с кровью, слитой из трупов перед погребением
Для подготовки тела к захоронению или кремации работники ритуальных услуг откачивают кровь и интерстициальные жидкости, заменяя их специальным раствором для бальзамирования, который обычно состоит из формальдегида и метанола. Как же поступают с откачанной кровью? Заблуждаются ли люди, полагая, что её просто сливают в канализацию? В данной статье мы подробно объясним весь процесс подготовки тела к похоронам и некоторые его аспекты, включая особенности обработки лица и бактерицидную обработку тканей.
В результате расслабления мышц после смерти покойного может произойти открытие глаз, даже если они были закрыты изначально. Также нередки случаи обвисания век. Чтобы избежать таких нежелательных явлений, в морге наряду с механическими методами применяются и традиционные способы. Так, на глазах покойного иногда кладут монеты, а более распространенной практикой является тампонирование лица или использование пластиковых вкладок. Например, для фиксации челюсти используются специальные тампоны, которые размещают подъязычной кости. Эти методы помогают придать телу более естественный вид перед похоронной церемонией.
Что делают с кровью умершего?
Как же ведут себя с кровью после смерти?
В действительности, кровь просто сливают в канализацию.
Подготовка тела к похоронам осуществляется с использованием аппарата для бальзамирования, через который вводят бальзамирующую жидкость в артериальную систему, что выталкивает кровь из сосудов. Во время этой процедуры тело активно массируют влажными губками для облегчения дренажа и равномерного распределения жидкости. Даже если процесс бальзамирования отсутствует, значительная часть крови удаляется во время вскрытия.
Судмедэксперт Зои-Энн Барселлос (Zoe-Anne Barcellos) в интервью порталу Mental Floss отметила, что вскрытие умершего проходит над специальным сливом, находящимся в полу. Кровь и прочие физиологические жидкости стекают по столу и попадают в канализацию.
Помещение тела в гроб — это самостоятельный этап подготовки к захоронению. Конечности требуют разогрева, но не всегда это легко выполнить из-за возможных искривлений позвоночника, даже незначительных. Укорочение и высыхание сухожилий создают препятствия для полного разгибания. Когда тело помещается в гроб в естественной позе, фиксируются руки и голова для обеспечения стабильности.
Согласно словам Барселлоса, вещи, испачканные кровью, не выбрасываются в обычный мусорный контейнер по завершении подготовки тела. Одежду умершего передают в похоронное бюро или сохраняют в качестве улик. В то время как медицинские расходные материалы, такие как марля, вата и трубки, маркируются как биологически опасные отходы.
Почему же нельзя просто пожертвовать кровь больнице? Причин здесь несколько: не только общественное мнение препятствует этому, но и сложности, возникшие при её извлечении. Поскольку сердце у покойного уже не бьётся, медики не могут просто ввести шприц в вену и ожидать, что он заполнится. Также нецелесообразно использование машины для бальзамирования, поскольку это может привести к загрязнению крови.
Нужно ли здороваться с трупами?
Мой первый день работы в морге оказался для меня настоящим испытанием — не выдержала и 30 минут. Ужасные звуки, запахи крови и формалина вызывали у меня тошноту. Я испытывала страх и множество мыслей, например, следует ли мне здороваться с телами, когда я вхожу в холодильник. Не менее трудной была задача сообщить родным о своем новом месте работы. Когда решилась, мама предпочла не слышать об этом, а сестра отреагировала, сказав, что я сошла с ума.
Спустя три месяца я привыкла к условиям работы. Запахи перестали беспокоить меня, и я сосредоточилась на своих обязанностях и общении с врачами, стремясь получить как можно больше знаний и опыта. Мой вдохновитель — любимый врач, находящийся на пенсии, который всегда говорил: «Отключай эмоции, закрывай глаза и приступай».
Каждый мой рабочий день начинается с того, что я фиксирую свою смену в журнале. Затем, после переодевания, я просматриваю задачи, планирую свою работу. В зависимости от объема работ с биопсийным или операционным материалом или с умершими, я строю свой день. Но утренние часы всегда начинаются не с кофе, а с вырезки (смеётся). После этого я планирую исследования тела. Далее оформляю соответствующие документы. Когда готовятся гистологические препараты из биопсийного материала или гистологические материалы после исследований умерших, передаю их врачу.
Тело могут долго не забирать
Мы производим вскрытие, если есть подозрение на насильственный характер смерти или если родственники не отказываются от этой процедуры. Разрез производится от кадыка вниз, после чего выполняется осмотр и экспертиза тела.
Тело может оставаться в морге до 5-7 дней. Чтобы избежать вытекания жидкостей во время прощания, мы проводим их откачивание, а все отверстия заполняем тампонами с формалином и ароматическими веществами, после чего зашиваем и заклеиваем, чтобы продлить срок хранения тела. В завершение санитары одевают покойника. Если родственники обращаются в похоронную службу, они выполняют все подготовительные действия самостоятельно: одевают, наносят косметику и причесывают покойного.
В нашей работе от 75 до 95% трупов – скоропостижники.
Патанатомы (профессиональный термин — прим. Сибдепо) распиливают череп исключительно тогда, когда по истории болезни нужно подтвердить диагноз инсульта — то есть наличие кровоизлияния в мозг. Судебно-медицинские эксперты же распиливают череп всегда, даже у сильно гнилостно измененных трупов. Это необходимо для исключения черепно-мозговых травм, от которых мог умереть потенциальный покойный. Переломы черепа видны даже у тел с поздними трупными изменениями, что является интересным фактом. Этим устанавливается еще одно четкое различие между работой патанатома и судебно-медицинского эксперта — в первом случае с ними всегда работают свежие трупы.
Трупы направляются на судебно-медицинское вскрытие с разрешения следственных органов после осмотра места происшествия. Это может быть смерть на остановке общественного транспорта, в результате пожара, ДТП, во время застолья, отдыха на реке или озере, в церкви — в общем, откуда угодно, где обстоятельства и причины смерти неясны. Останки не направляются в судебно-медицинский морг только в том случае, если это уже оголенные кости. В этом случае работу ведут медикокриминалисты.
С каждым судебно-медицинским экспертом со временем обязательно связуются по вопросам, связанным с местами находок оголенных костей, которые могут оставаться с давних школьных лет, и его присутствие будет лишь формальностью. Чаще всего требуется помощь в сборе останков, предварительно сгруппировав их по частям, осмотреть на предмет грубых переломов, наличие личных признаков, пола, роста, возраста, времени примерного наступления смерти и т.д. Все остальное – работа криминалистов.
90 % внезапно умерших — мужчины
В определенные месяцы количество вскрытий может достигать около 20, а в другие же может варьироваться от 2 до 5 или вовсе отсутствовать. В нашей практике от 75 до 95% трупов составляют скоропостижные смерти. Каждому сезону года соответствуют свои типы смерти. Летом наблюдаются случаи утопления и ДТП, зимой – так называемые «мерзляки» (погибшие от холода) и случаи отравления угарным газом. Кроме того, среди ушедших можно найти алкоголиков, наркоманов, жертв электрического тока, погибших от насилия со стороны выпивших друзей и самоубийц — такая категория присутствует всегда. Однако в преддверии праздников их число увеличивается. Это объясняется тем, что примерно 90% самоубийств осуществляются в состоянии алкогольного опьянения. Причина этого не в смелости, а в абстинентном синдроме – алкогольной депрессии, усиливающей подавленность.
Почти 90% обращающихся в морг — мужчины, причем большая часть из них — люди, родившиеся в 70-х годах. Это вполне логично, так как угроза таких заболеваний, как патологии сердца или цирроз, возрастает после сорока лет. Данная информация подтверждается статистически.
У меня на уме есть несколько вскрытий, которые остались в памяти, и стали показательными, впечатляющими и поучительными, но для широкой публики они могут показаться непонятными или неинтересными. Например, что может рассказать о причине смерти злокачественная эпитэлиоидная мезотелиома плевры и перикарда, осложнившаяся эмпиемой левого легкого у 34-летнего пациента? Для большинства это, скорее всего, ничего и не будет значить. Но для меня это — настоящая находка в мире медицины.
На самом деле, больше всего шокируют не причины смерти, а обстоятельства, приведшие к ней. Абсурдные и нелепые случайные события могут завершить человеческую жизнь, оставляя холодное осознание беспомощности перед неизбежным. Например, когда на вскрытии 8-летнего ребенка видишь все признаки механической асфиксии и понимаешь, что всё, о чем ты читал и учился в книжках и пособиях, оказывается правдой.
Но когда вы лично были на месте происшествия и видели, как этого ребенка извлекали из завалившегося землянки, которую он выкопал вместе с другими детьми, при этом крики родителей вокруг наполняли воздух горем, а ваше задание заключается в осмотре еще теплого тела и описании заметок в протоколе осмотра с хладнокровием, точностью и лаконичностью, это то, чему не научит ни одна книга, ни одно руководство.
Чтобы выдержать такую профессию, необходимо изначально иметь склонность к ней. В противном случае можно легко потерять разум и полностью от всего отказаться. Это похоже на эстраду: вы станете хорошим вокалистом, если у вас уже есть голос и слух, а вокальным навыкам можно просто научиться.
Миф 3: Безымянные трупы хоронят в общих могилах
Существует еще один распространенный миф о том, как действительно захороняют неизвестных людей. Многие считают, что если личность не установлена, таких покойников просто бросают в братские могилы и хоронят безымянными.
В действительности это не так; невостребованные трупы помещаются в отдельные гробы и захораниваются в отдельных могилах. Каждому покойному присваивается номер, и к каждому относимся с должным уважением. Поэтому массовых захоронений не существует — это осталось в прошлом, как заявила эксперт Шестакова.
Миф 4: Бирки вешают не на палец, а на лодыжку
Большинству людей известен вид бирки на пальце покойника, чаще всего по фотографиям, размещенным в интернете. Однако существует мнение, что на самом деле патологоанатомы и судебно-медицинские эксперты прикрепляют бирки к лодыжке или запястью, поскольку считают это более надежным.
На самом деле, бирки в основном прикрепляют к большому пальцу ноги. Прикрепление на запястье, как правило, никогда не применяется. Бывают исключения, например, если ноги заморожены, тогда могут прикрепить на лодыжку. Причина в том, что на ногу проще всего заметить бирку – на ней содержится вся необходимая информация: полное имя, дата рождения, что позволяет избежать путаницы между трупами, говорит Наталья.
Загробный шлейф и другие несчастья профессии
Неудивительно, что в морге высокая текучесть кадров, так как долго оставаться там сложно. Во-первых, сама работа физически тяжела: мне приходилось поднимать тела самостоятельно, поскольку многие из них после заморозки значительно увеличивались в размерах. В морге был установлен лифт, но до него трупы часто приходилось нести без посторонней помощи. Также, работать постоянно в противогазе сложно, а без него находиться в морге опасно для здоровья.
Во-вторых, постоянный запах формалина преследует тебя за километр. Никакие духи не помогают избавиться от этого аромата: в метро люди рассаживались от меня, а однокурсники всегда знали, что я иду по коридору — ощущение, что за мной тянется зеленый шлейф, как в мультфильмах. Мне приходилось мыть голову по три-четыре раза, чтобы избавиться от запаха, ведь волосы являются сильнейшими абсорбентами.
В-третьих, работа в морге занимала практически все мое свободное время, чего и так было немного. Учеба проходила с 8:30 до 18:00, и при этом нужно было готовиться к занятиям и хотя бы иногда спать. Я каждый день приходил в морг либо в шесть утра, либо уже поздно ночью. Два раза в неделю я проводил влажную уборку, поскольку раствор для бальзамирования оседал на стенах и на полу, что также наносило вред здоровью. Кроме того, значительное время уходило на сортировку органов в музее.
В-четвертых, такая работа существенно влияет на твое психологическое состояние. Именно поэтому я и принял решение уйти. Спустя два года я заметил, что во время общения с собеседником через 5–10 минут начинаю представлять его мертвым и размышляю о том, как бы я его препарировал.
Это не было желанием нанести кому-то вред, скорее, это были размышления: если бы мой собеседник по какой-либо причине оказался на столе, как бы он выглядел, что бы я делал? В это же время я понял, что стал воспринимать мертвецов не как людей, а как объект своей работы. Именно тогда я осознал, что такое циничное отношение — не самый лучший признак для будущего врача. Постепенно мой интерес к учебе стал угасать, и я убеждал себя, что всё равно вскоре уйду. В итоге, после третьего курса я забрал свои документы. Если бы мне не пришлось работать в морге, я бы точно закончил обучение.
На протяжении года после ухода из морга любое голое тело вызывало у меня чувство отвращения. Женщины перестали меня привлекать — для меня были необходимы татуировки или нижнее белье. Возможно, это связывается с взрослением: когда ты первокурсник, любой намек на сексуальное влечение возбуждает. Однако не исключаю, что это объясняется и работой в морге.
К тому же появилась тяга к алкоголю, и вопрос о том, является ли любовь к спиртному у работников морга мифом или реальностью, стал очевидным. Спустя два года я всегда носил с собой фляжку с виски, а мой начальник практически постоянно находился в состоянии алкогольного опьянения. Поэтому на лекциях он выглядел спокойно, как удав: «Не выучил? Очень жаль. Кто у нас следующий?».
В конечном итоге, работа в морге лишает человека всякого романтического или идеалистического представления о смерти. Ранее я был романтиком и верил в загробную жизнь, любил фильмы о зомби, думал, что после смерти мы не блуждаем по улицам в поисках мозгов, но душа точно живет вечно. Однако когда смотришь на внутренности человека, отчетливо понимаешь, что там нет места ни для бабочек в животе, ни для души — только физиология. Вот печень, легкие, сердце, безнадежно отказавшееся выполнять свои функции. Этот организм перестал работать не по чьей-то высшей воле.
К сожалению, опыт подобной работы не уберегает от страха смерти. Сколько бы ты ни видел трупов, никогда не будешь готов столкнуться с потерей по-настоящему.
Даже когда знаешь диагноз и, казалось бы, существует точная дата смерти. Когда ушел из жизни мой близкий друг, я долго не мог прийти в себя. Эта утрата навсегда займет свое место и каждому человеку требуется время для ее переживания. Каждая следующая смерть будет восприниматься так же остро, как первая.
Жизнь после морга
В 2016 году, забрав документы из университета, я год работал баристой и музыкантом, одновременно готовясь к поступлению в МИРЭА, где мне требовалось сдать математику и информатику. Осенью следующего года я начал обучение на специалиста по информационной безопасности и в то же время устроился на работу в телеканал 2×2. За месяц до начала занятий я посетил Тавриду, где и встретил будущую коллегу, с которой наладилось общение. В редакцию как раз искали контент-менеджера, работа была несложной, поэтому отсутствие специального опыта меня не смутило.
Сейчас я работаю моушн-дизайнером и 3D-художником в стоматологической клинике. Полученный опыт работы в морге мне не помогает в моей нынешней работе: я не работал с зубами, а в основном моделирую челюсти. Мне нравится заниматься тем, что я делаю: я надеваю наушники и абстрагируюсь от происходящего вверх.
Желание вернуться в медицинскую сферу появляется у меня только на встречах с бывшими однокурсниками. Лично я знаю четырех женщин, которые выбрали работу в больничном морге. Однако среди мужчин мне не известны такие случаи. Мы охотно вспоминаем истории из университета, которых в МИРЭА, как правил, не было — я учился уже на вечернем отделении. Безусловно, у меня есть ностальгия! Но когда вспомню, что стоило за всем этим — бессонные ночи, выгорание, конспекты, работа в морге, постоянные зачеты, — меня отпускает. Сейчас, после рабочего дня, я закрываю компьютер и просто отдыхаю.
